Аномалии результатов муниципальных выборов в Москве

Антон Тароянц, наблюдатель:

9-11 сентября в 125 муниципальных образованиях Москвы прошло голосование на выборах в муниципальные Советы депутатов. На этих выборах применялась московская система дистанционного электронного голосования (ДЭГ). По итогам голосования было объявлено, что беспрецедентная для муниципальных выборов в Москве явка в 33,9%, сложилась из 1,75 млн электронных избирателей (71,6%) и 0,7 млн избирателей, пришедших на обычные избирательные участки (28,4%).

Учитывая существенный недопуск оппозиционных кандидатов и применение ДЭГ не удивительно, что абсолютное большинство мандатов оказалось у административных кандидатов, выдвигавшихся от партии «Единая Россия» и РОО «Мой район». Одной из странностей опубликованных итогов стало то, что как минимум 65 кандидатов от КПРФ, «Новых людей», ЛДПР, «Справедливой России» и «Коммунистов России» обязаны своей победой аномальным электронным голосам в ДЭГ.

Я собрал результаты муниципальных выборов во всех районах Москвы и нашел 168 кандидатов, у которых вышло очень странное соотношение результатов в ДЭГ и на участках. 65 из них стали депутатами.

В 49 районах один из кандидатов от  «Единой России»/«Мой район» имеет заниженный процент ДЭГ в сравнении со своими однопартийцами. Количество голосов, полученных через ДЭГ, при этом у «оппозиционеров» превышает количество голосов, поданных за единоросов. В одних случаях на участках эти же кандидаты разгромно проиграли, в других наблюдается сильное отличие процента голосов, поданных в ДЭГ между этими кандидатами и их однопартийцами, шедшими по этим же районам.

Количество подозрительных побед к не вызвавшим таких сомнений с разбивкой по партиям:

• КПРФ: 25/16
• ЛДПР: 11/0
• «Справедливая Россия»: 15/5
• «Новые люди»: 13/7
• «Коммунисты России» 1/0

Таблицу итогов можно найти здесь. Особо красивые результаты здесь, например:

О чем это может говорить? 

Дмитрий Нестеров, координатор наблюдения в Москве:

ДЭГ в Москве применяется на выборах с 2019 года. За прошедшие годы было несколько скандалов с аномалиями в электронных результатах, что характеризует непрозрачную и по сути неконтролируемую систему ДЭГ в нынешнем виде. Она используется как инструмент достижения «нужных» администрации результатов.

Как только начали появляться первые результаты этого голосования, наблюдатели в нескольких районах обратили внимание, что в результатах ДЭГ получают повышенный процент не только административные кандидаты («Единой России», «Мой район»), но и некоторые не проявлявшие себя в ходе кампании технические кандидаты, а иногда и кандидат от независимой команды кандидатов (обычно наименее известный). Такие аномальные кандидаты обычно получали безопасное для победы админкандидатов количество дополнительных электронных голосов. Но были отмечены случаи, когда после сложения электронных и живых голосов на участках такие кандидаты получали место в Совете депутатов, потеснив административного кандидата. 

Для чего и зачем это могло быть нужно?

Для экспертов, наблюдавших за историей внедрения ДЭГ, ответ лежит на поверхности. В условиях, когда система ДЭГ функционирует в максимально непрозрачном режиме, доказательства фальсификаций в найденных аномалиях для неспециалистов не были очевидными, основным аргументом о нечестности ДЭГ среди широкой публики и участников выборов оставался непропорциональный разрыв между результатами административных кандидатов в ДЭГ и на обычных участках. Вклад голосов административно принуждаемых к голосованию в ДЭГ бюджетников мог оправдать указанную диспропорцию лишь частично.

По-видимому, в этом году была поставлена задача не просто обеспечить подавляющее преимущество административным кандидатам, но и сделать общую картину итогов менее неприглядной. Для чего дополнительные голоса могли распределяться между «безопасными» участниками выборов так, чтобы в среднем процент электронных голосов за административных кандидатов выглядел не столь вопиюще завышенным по сравнению со *средним* процентом голосов остальных кандидатов в офлайне.

Детали предполагаемого алгоритма несложно увидеть, но сложно доказать — избирательные комиссии и наблюдатели не знают ни реальных исполняемых кодов системы ДЭГ, ни системы доступа к системе СУДИР, оперирующей аккаунтами в mos. ru (через которые осуществляется электронное голосование в московской системе ДЭГ). На данный момент стоит осознать и зафиксировать признаки совершенствования маскировки искажений результатов в электронных голосованиях. Что делает требование эффективного внешнего контроля за целостностью голосов и за происходящим со списками избирателей в ДЭГ еще более актуальным.

Аномалии признают даже победители

Характерно, что на описанную ситуацию обратили внимание не только наблюдатели, но и сами кандидаты. Победившая кандидатка от КПРФ в Академическом районе Дарья Багина публично отказалась признавать результаты голосования в своем округе и легитимность депутатского мандата, полученного с учетом вклада аномальных электронных голосов. Заявление Багиной вызвало резонансное обсуждение в соцсетях.

У Дарьи были весомые причины высказаться публично. Исследования группы специалистов во главе с Максимом Гонгальским показали, что в сентябре 2021 года именно через «голосование» и «переголосование» в ДЭГ у Дарьи фактически украли победу на довыборах в Мосгордуму по 37-му одномандатному округу.

Важно также понимать, что в данном случае улучшение результатов неадминистративных кандидатов было обусловлено не «договоренностями» между мэрией и этими кандидатами, а скорее апробацией способа легитимизации «нужных» итогов голосования с применением ДЭГ.